Рекс Стаут - Прочитавшему — смерть [= Убийство из-за книги, Убийство по правилам]

— Да.

— Поэтому похоже, что Корриган в самом деле донес на своего компаньона. Это одно уже делает признание куда более достоверным, подписано оно или нет, — к такому выводу пришли и в офисе у прокурора. Да и вы, по-моему, практически утверждали то же самое в субботу? Разве что-нибудь не так?

— Нет, все так. — Вульф издал смешок, похожий на кудахтанье. — Я приму извинение.

— Еще чего, черт побери? За что я должен извиняться?

— Вы обвинили нас с Гудвином в том, что мы сами сделали эту загадочную пометку на заявлении Дайкса об уходе с работы. Итак?

Кремер поднял стакан и не спеша выпил пиво. Потом поставил стакан на стол.

— Пожалуй, — признал он — Только эта штука до сих пор представляется мне типичным для вас фокусом, а поэтому я обожду с извинением. В письме Корригана есть одна деталь, которая не дает мне покоя. Там говорится, что он сделал эту пометку в декабре, поэтому, разумеется, ее там быть не могло, когда все они видели заявление летом, все правильно, но она должна была быть там неделю назад, в субботу, когда заявление было послано вам. Тем не менее трое из них утверждают, что ее не было. Фелпс попросил свою секретаршу по фамилии Дондеро посмотреть, лежит ли заявление в архиве, она нашла его и передала ему. В то утро в офис на совещание по просьбе Корригана явился О′Мэлли, и, когда секретарша принесла заявление, они оба на него посмотрели. Клясться, что пометки на нем не было, они не станут, но оба утверждают, что если бы была, они бы ее обязательно заметили. Более того, девица говорит, что готова засвидетельствовать перед судом, что на письме пометки не было. Говорит, что, будь она там, она бы непременно ее заметила. Фелпс продиктовал ей свое письмо вам, она его напечатала. Фелпс его подписал, она положила это письмо, заявление Дайкса об уходе и другие бумаги, написанные Дайксом, в конверт, адресованный вам, послала за курьером, отнесла конверт в приемную, где оставила телефонистке, сидевшей за коммутатором, для передачи курьеру. Чему же мне прикажете верить?

Вульф повернул руку вверх ладонью.

— Фелпс и О′Мэлли оставили письмо открытым. Секретарша лжет.

— Зачем, черт побери?

— По привычке, свойственной женскому полу.

— Глупости! Не шутками же нам отделываться, если придется заговорить об этом в суде. Но на данный момент, по-моему, можно об этом забыть. Придется, если решили верить письму Корригана.

— Арчи, — повернул голову Вульф, — мы отдали мистеру Кремеру заявление Дайкса уже с пометкой?

— Да, сэр.

— И конверт? Конверт, в котором оно было нам прислано?

— Нет, сэр

— Конверт у вас?

— Да, сэр. Как вам известно, мы храним все, пока дело не будет окончательно закрыто, за исключением того, что передаем полиции.

Вульф кивнул.

— Возможно, он нам понадобится в случае, если нас обвинят в косвенном соучастии. — Он повернулся к Кремеру. — А как насчет прокуратуры? Они тоже согласны об этом забыть?

— Они считают это незначительным фактом. Если, разумеется, верить всему остальному в письме.

— Показывали ли вы письмо коллегам Корригана?

— Конечно.

— Они ему верят?

— И да и нет. Не поймешь, потому что они все какие-то полоумные. Еще бы, год назад их старшего компаньона лишили практики, а ныне их новый старший компаньон сознается в убийстве троих человек и кончает с собой — их положению не позавидуешь. По мнению Бриггса, им следует заявить о том, что письмо с признанием — подделка, и привлечь вас к ответственности, но это пустая болтовня. Пока он не говорит, что вы или Гудвин убили Корригана, но скоро начнет. Фелпс и Кастин утверждали, что если признание и подлинное, все равно оно не может служить документом, потому что не подписано и его опубликование будет считаться диффамацией. По их мнению, мы должны забыть про письмо, одновременно приняв его за истину. Почему бы нет? Корриган умер, значит, дело о трех убийствах можно закрыть, и тогда они смогут понемногу прийти в себя. К вам они испытывают примерно то же чувство, что и Бриггс, но настроены более реалистично. Посмотреть в глаза О′Мэлли они не решаются, хотя он не оставляет их в покое. Все время старается чем-нибудь досадить. Послал цветы жене того присяжного, которому дал взятку, с письмом, в котором просит прощения за то, что подозревал ее в доносе на него, но прежде чем послать письмо, он прочитал его своим бывшим компаньонам в присутствии лейтенанта Роуклифа и поинтересовался их мнением на сей счет.

В стакане у Кремера пива осталось на один глоток. Сделав этот глоток, он потер нос кончиком пальца и снова откинулся на спинку кресла, по-видимому, желая поведать нам еще кое-что.

— Пожалуй, это все. Наверное, на этом можно поставить точку. Прокурор округа будет готов выступить перед прессой с заявлением, как только решит, можно ли обнародовать признание. Слава Богу, что ему, а не мне принимать это решение. Что же касается главного вопроса — поставить ли крест на этих убийствах или нет, — то его придется решать и мне. Я-то, может, и готов на это, но тут приходится считаться с вами. Вот почему я и явился сюда. Уже пару раз я по глупости пнул ногой шляпу, в которой вы запрятали кирпич, поэтому теперь остерегаюсь сломать большой палец. Вы установили связь между Джоан Уэлман и Дайксом, заметив имя Бэйрда Арчера. Вы разыскали Рейчел Эйбрамс, и, не опоздай Гудвин на две минуты, она осталась бы жива. Вы взяли Корригана на пушку, заставив его пустить себе в лоб пулю. Поэтому я повторяю свой вопрос, который задал вам позавчера: готовы ли вы послать своему клиенту счет?

— Нет, — ровным голосом отозвался Вульф.

— Я так и думал, — прорычал Кремер — Чего вы ждете?

— Я уже перестал ждать. — Вульф стукнул ладонью по подлокотнику кресла — жест столь непривычный для него, что мне показалось, он вот-вот сорвется на крик. — Вынужден перестать. Вечно это продолжаться не может. Придется приступать к действиям с тем, чем я располагаю, или отказаться от всего.

— А чем вы располагаете?

— Тем же, что и вы. И ничем более. Может, этого и недостаточно, но возможности отыскать кое-что новое я не вижу. Если я…

Зазвонил телефон, и я повернулся, чтобы ответить. Это был Сол Пензер. Ему требовался Вульф. Вульф взял трубку, сделав мне знак положить мою, что я и сделал. В том, что мы с Кремером имели возможность слышать, ничего интересного не было. В основном, мычание через определенные промежутки. По-видимому, Солу было о чем доложить.

— Все правильно. Приходите сюда в шесть часов, — наконец произнес Вульф, повесил трубку и повернулся к Кремеру. — Должен сделать поправку. Теперь у меня есть кое-что, чего нет у вас, но чем вы могли бы с легкостью овладеть, если бы пожелали. Улик добавилось, но ненамного. Однако больше надеяться не на что, и я приступаю к действиям. Если хотите, можете тоже принять участие.

— В чем?

— В рискованной, но решительной попытке обнаружить убийцу. Самое большее, что я могу предложить.

— Вы могли бы поделиться и тем, что вам известно. Что вам только что сказали и кто?

Вульф покачал головой.

— Вы начнете настаивать на поиске новых фактов, из-за чего момент будет упущен, а ваши поиски ни к чему не приведут. Он сумел перехитрить вас и почти справился со мной. Я хочу вступить с ним в схватку и вывести его на чистую воду. Можете нам посодействовать, если угодно.

— Каким образом?

— Доставив их всех сюда. Сегодня в девять вечера. В том числе и десять женщин, которых мистер Гудвин угощал ужином две недели назад. Возможно, они все мне понадобятся. И конечно, приходите сами.

— Если я их доставлю сюда, я буду иметь право вмешиваться.

— Мистер Кремер, — вздохнул Вульф, — три недели назад мы договорились о сотрудничестве. Я честно придерживался нашей договоренности. Ничего не утаивая, я сообщал вам все, что мне удавалось узнать. И что же получается? Вы, окончательно отчаявшись, готовы солидаризироваться с прокуратурой округа в безусловной капитуляции. Вы попались на обман. Я нет. Я знаю, кто он, почему он это сделал, знаю, как. И намерен застать его врасплох. Вы настаиваете на своем желании вмешиваться?

Кремер остался равнодушным к доводам Вульфа.

— Я говорю, что если я доставлю их сюда, то я буду присутствовать как официальное лицо и оставляю за собой право распоряжаться.

— Очень хорошо, будем считать, что вы отказываетесь. Их соберет сюда мистер Гудвин. Если вы придете, вас не впустят. Надеюсь, что буду готов доложить вам о результатах до полуночи.

Кремер сидел, нахмурившись и стиснув губы. Открыл было рот, но ничего не сказал и снова стиснул губы. Я его давно раскусил и видел по глазам, что он вот-вот готов сдаться. Но уступать он не умел, ему обязательно надо было хоть в чем-то отстоять свою независимость и доказать, что он ничуть не испугался. Поэтому он сказал:

— Я приведу с собой сержанта Стеббинса.